Цените людей, которые ищут истину,
но остерегайтесь тех, которые заявляют, что ее нашли
Однажды я увидел эту цитату на стене одного здания (за буквальность не ручаюсь, но примерно так). Кажется, это будет подходящим эпиграфом для моей истории.
Мне было одиннадцать, когда в далеком 1993-м один наш родственник, заехав в гости, привез красивые журналы и увлеченно рассказывал о вновь обретенной вере. Он связался с местными Свидетелем Иеговы, узнал, где проходят встречи, и отвел меня и мою маму на одну из них.
Интерес моей мамы был скорее любопытством, тут необходимо учесть дух времени – в начале девяностых все подобное было в новинку. Я же отнесся ко всему этому весьма серьезно. Больше всего меня, ребенка, зацепила идея вечной земной жизни. Наверное, я был в том возрасте, когда начинаешь впервые задумываться о смерти. Я никогда не сталкивался с ней – тогда мои бабушка и дед были живы и здоровы. Но помню, я представлял, как ужасно будет, если их не станет. Тем более, было жутко представлять свое собственное неизбежное небытие. А тут замечательная альтернатива – персональное физическое бессмертие в “райских” условиях. Я клюнул.
Мы с мамой стали ходить на встречи, с нами организовали изучение. Проводили его молодые, интересные и искренне увлеченные своим делом братья и сестры. Но моя мама не собиралась вовлекаться в это серьезно и вскоре ходить на собрание перестала. В силу возраста я соответственно тоже, но идеи Свидетелей Иеговы прочно засели в моей голове. Контакты с вышеупомянутым родственником время от времени продолжались, и каждый раз это подхлестывало мой интерес. Меж тем я рос, и где-то годам к четырнадцати стал ходить на собрания сам. Мама воспринимала это без энтузиазма, но спокойно, она знала Свидетелей Иеговы, как проходят встречи. С бабушкой, убежденной православной, были проблемы. Однажды она оттаскала меня за волосы, но тогда я был уверен, что это доказывает лишь одно – я на правильном пути.
С детских лет я был социофобом, и посещение собраний было для меня нелегким испытанием, как и вынужденное общение с братьями и сестрами. Я мог близко общаться лишь с теми, кто проводил со мной изучение. Мысль о том, чтобы давать комментарии, внушала мне ужас, не говоря уже о проповеди. Поэтому время от времени я переставал ходить на встречи, иногда мое отсутствие длилось по полгода, по году. Таких уходов-приходов было несколько. В моменты отдаления от собрания я иногда думал, что с этим покончено. Но посеянный страх предстоящих страшных событий глубоко сидел в моем мозгу – я знал, что спасения нет больше нигде. Армагеддон уже дышит в спину, и даже Свидетели спасутся лишь “милостью божьей”, что ж говорить об остальных. Когда я думал об этом, меня до тошноты сковывал ужас. В итоге серия моих уходов и возвращений кончилась тем, что во время очередного из них я крестился. Шел 2001-й.
Я отнесся к этой перемене в жизни очень серьезно. Если заниматься чем-то, то отдаваться этому надо полностью, тем более в деле, где речь идет о спасении собственной жизни и жизней других. Я серьезно и тщательно готовился ко всем встречам, особенно к своим выступлениям. Сразу после крещения мне уже давали пункты, я даже стал проводить книгоизучение, хотя мне было только 19 (это ведь был 2001-й). Вскоре я уже проводил три книгоизучения, т.к. братьев не хватало. Журналы тогда были по 32 страницы, и каждый месяц их приходило 4. Я помню, как на санках зимой развозил все это добро от склада в три свои группы – последнее звено в передаче “пищи вовремя”. Я серьезно и внимательно читал Библию, с пометками на полях и выписыванием вопросов. Разные переводы. Каждый день по три-пять глав.
В это же время, еще до крещения, я познакомился с парнем, ровесником, который стал ходить в наше собрание и тоже духовно рос. Мы быстро сблизились, так как были, что называется, на одной волне. И эта удивительная дружба продолжается до сих пор, уже 17 лет. В то время мы оба были пламенными идиотами. Ревность к «истинному поклонению» буквально кипела в нас. Мы за все брались, хотели всем помогать, удивлялись, когда видели, что другим, по нашему мнению, не хватает признательности. Мой друг бросил престижный ВУЗ и стал служить пионером. Я начал полновременное служение спустя полтора года после крещения. Раньше я этого не сделал потому, что жутко боялся проповедовать, однако почти год я служил подсобным. Взять общее меня заставила безжалостная, воспитанная по ОСБ-шным принципам совесть. Я не мог объяснить себе, почему я, молодой, здоровый и не пионер.
Я закончил медицинский колледж по специальности фельдшер с красным дипломом, не особо при этом напрягаясь. Все преподаватели были уверены в моей дальнейшей карьере, до сих пор у меня хранятся книги, подписанные некоторыми из них, где они заверяют меня, что в медицине меня ждет большое будущее. Я занимался научными работами, выступал на конференциях. Красный диплом давал возможность поступить в институт с одним экзаменом. Вместо этого я устроился в институт работать, в одну из клиник, в рентген-хирургическое отделение, т.к. там из-за вредности был шестичасовой рабочий день. Зарплата была мизерной. Приходилось искать подработки. Я развозил коробки с флаконами из аптеки по отделениям, из отделений в аптеку – пустые флаконы. Белье после операций в прачечную и обратно и т.д. Все это на тачке в бомжацком хозяйственном халате поверх белого. Тачку я нагружал до отказа, т. к. хотелось делать как можно меньше ходок. Мой насквозь больной, прооперированный позвоночник до сих пор напоминает мне об этом.
Клиника, где я работал, была при мединституте, и я часто встречал своих сокурсников. Они в белых халатах шли с лекции на лекцию или практику, а навстречу я, в грязной робе с тачкой, звенящей флаконами. Эти лица надо было видеть!.. Тогда мне казалось, что так я вырабатываю подлинное христианское смирение, закладываю самое лучшее основание для жизни грядущей и все в этом роде, и я молодец, что выбрал лучшее, и, конечно же, мне воздастся сполна за все мои унижения.
Я продолжал пионерить. Меж тем в наше собрание назначили молодого спецпионера, старейшину. В те годы спецпионеры воспринимались не иначе как полубоги. Нам, молодым братьям, он уделял много внимания, звал в гости. Мы, буквально, заглядывали ему в рот, он был нашим кумиром. Одной из тем, которую он постоянно нам вдалбливал, был ШУС (школа усовершенствования служения, ныне ВЦСПС или как-то так). «ШУС – это путевка в жизнь», «не учился в ШУС – не мужик», и все в таком роде. Разумеется, я захотел учиться в ШУС. И меня пригласили. Это было в середине двухтысячных.
Я чувствовал себя студентом Итона или Оксфорда, не меньше. Со своими одноклассниками я не очень-то сблизился. Все были очень озабочены тем, какое впечатление они производят на других и особенно на преподавателей. В такой своеобразной атмосфере не до дружбы. И хотя нам говорили: “То, что вы здесь, не означает, что вы особенные и лучше других, есть гораздо достойнее вас, просто обстоятельства не позволяют им учиться”, несмотря на это, постоянно подчеркивалась наша элитарность. “Учитесь за столом пользоваться ножом и вилкой, – говорил замдиректора по АХЧ, – вас учиться пригласил Царь, а значит вы придворные и должны иметь соответствующие манеры”. Но то, что мы “элита” второго сорта, я понял, когда к нам на экскурсию пришли новоприбывшие вефильцы. Мне было тогда 24. И вот два мальчика 19 лет, только что приехавшие служить в “Дом божий”, пройдясь по нашему комплексу и всё внимательно рассмотрев, выдают мне: “ШУС – это конечно хорошо, но это только ШКОЛА усовершенствования служения, а вот Вефиль, нам сказали, это УНИВЕРСИТЕТ”, – после чего они удалились, преисполненные собственной важности, едва касаясь грешной земли ступнями, а я остался обтекать, школяр.
Еще одна тема, которая постоянно звучала, это сколько организация вкладывает в каждого студента ШУС, причем о материальной стороне вопроса тоже не забывали упомянуть. Нам даже называли, во сколько обходится суточное содержание каждого студента. Я понимал, что теоретически после обучение возможно назначение спецпионером, но очень этого не хотел. Назначение случилось. В город Пермь, больше чем в двух тысячах километров от дома, семьи и друзей. Отказаться я не мог – организация столько в меня вложила и столько потратила из добровольных пожертвований. Я думал, что поеду на год, так сказать отдать долг родине, потом вернусь. Моя неверующая мама приехала на выпуск, т.к. я объяснил ей, как важно это для меня. Сказать ей, что скоро я уеду далеко и надолго я не имел права, поэтому она услышала об этом со сцены, вышла из зала и разрыдалась.
Спустя два месяца я приступил к назначению, которое растянулось на пять лет. Еще не так давно я мог сказать, что это были лучшие годы моей жизни. Я родился и вырос на юге России, на Урале до этого никогда не был. Это правда, что на Урале и в Сибири люди другие. Братья и сестры моего нового собрания оказались очень – пожалуй, не подберу лучшего слова – душевными. Все помогали и заботились друг о друге, горевали и радовались вместе. Я убежден, что это не заслуга ОСБ. Организация едва ли делает людей лучше. Их достоинства существуют, скорее вопреки, чем благодаря организации.
Мое пособие составляло 9500, из них 6000 я отдавал за аренду комнаты, 500 за Интернет, и 1000 нужно было отложить на отпуск. На оставшееся я жил. Как только спецам разрешили работать, я этим воспользовался. Три раза в неделю я мыл магазин (тренировка смирения продолжалась), работал подсобником на стройках (чем окончательно угробил позвоночник) и много где еще. Денег хватало. Вскоре после приезда меня назначили старейшиной. Последние полтора года я служил координатором.
Прошло пять лет и мама, которая жила одна со своими родителями (им уже было за 80), сказала, что здоровье их стремительно ухудшается, и ей нужна помощь. Так я вернулся домой в Ростов-на-Дону.
Когда переезжаешь, всегда хочется воспользоваться возможностью начать все с чистого листа. К этому времени я был в Организации уже больше 10 лет, и у меня сложились определенные выводы. Один из них заключался в том, что сходиться близко с большинством соверующих не стоит. Особенно для меня это касалось сестер. Ни для кого не секрет, что в собраниях, по крайней мере, в России, существует огромный дисбаланс полов. Мужчин значительно меньше, чем женщин, а адекватных мужчин и подавно. Для многих сестер проблема замужества стоит очень остро, если не сказать болезненно. Ситуация усугубляется еще и тем, что выходить замуж можно только за Свидетеля. Конечно, если сестра нарушит этот запрет, ее не исключат, но она просто утонет в море осуждающих взглядов и шепотов, и еще очень долго будет носить клеймо неблагонадежной. Темой брака “только в Господе” регулярно трамбуются головы Свидетелей обоих полов. Поэтому ЛЮБОЙ холостой брат неизбежно привлекает к себе внимание. Я не был исключением, тем более “при погонах”. Но только вот я вступать в брак не планировал. Поводов старался не подавать, прекрасно понимая вышеописанную ситуацию. Тем не менее, “предъявы” от сестер самого разного возраста я получал регулярно. И это были именно обвинения: то я как-то не так посмотрел, и, как порядочный человек, должен теперь прояснить свои намерения, то еще что-то в этом роде – чаще всего от сестер, с которыми я вообще не общался и даже не знал имен. Письма, и всё в этом роде, и все в обвинительно-ультимативной форме. Стоя на сцене во время песни, я буквально закрывал лицо песенником, а то, не приведи Господь, опять на кого-то посмотрю. А однажды две сестры решили меня “проверить на вшивость” – стали с незнакомого мне номера писать сообщения, дескать, девушка сначала ошиблась, а потом захотела продолжить общение, и вот как же я себя поведу…
Тут я должен остановиться и сделать оговорку. Я прекрасно знаю, что многие сестры имеют большие претензии к братьям в целом и им тоже есть, что сказать о ситуации в собраниях. Многие братья действительно ведут себя некрасиво и злоупотребляют своим мнимым преимуществом (такая среда очень благоприятствует тому, чтобы мужской нарциссизм цвел пышным цветом), но это тема для отдельного обсуждения. Лично я маленько подустал от всех этих историй, поэтому, вернувшись домой и перейдя в новое собрание, я решил, учитывая весь предыдущий опыт, держаться в стороне и не высовываться. Впрочем, это мне не сильно помогло. Я только приобрел в новом собрании репутацию странного, нелюдимого человека. Я продолжил служить пионером, и, к недоумению моих новых коллег по цеху, старейшиной. Так продолжалось еще пять лет.
Боль прозрения
Психологами установлено, что, когда человек узнает страшные новости о том, например, что умер его близкий или что он сам неизлечимо болен, он чаще всего проходит следующие пять стадий: ОТРИЦАНИЕ, ГНЕВ, ТОРГИ, ДЕПРЕССИЯ и, наконец, ПРИНЯТИЕ.
Мне кажется, что нечто подобное происходит и в случае крушения иллюзий. Когда религия, которую мы считали единственной истинной, с которой связывали свое спасение, счастье и успех, начинает постепенно разочаровывать, а происходящее в ней все больше озадачивать. И когда появляются мысли, что здесь что-то СИЛЬНО не так, первая реакция – этого конечно НЕ МОЖЕТ БЫТЬ. Ведь какая еще религия соответствует всем признакам истинного христианства (впрочем, эти признаки она сама же и провозгласила). Но потом ощущение неправильности происходящего нарастает, ты уже не можешь его просто игнорировать, ты не находишь удовлетворительные ответы внутри. Тогда ты переносишь поиски вовне. Преодолевая страх и ужас, заходишь на так называемые отступнические сайты (при этом чувствуешь себя так, будто смотришь омерзительную порнографию). Многие вещи, которые ты уже узнал, нельзя опровергнуть. Ты ЗЛИШЬСЯ на тех, от кого ты узнал это, на себя, что засомневался. И вот уже оказываешься на третьей стадии – ТОРГИ – на мой взгляд, она самая интересная. Ты пытаешься убедить себя, что то, что ты узнал, не отменяет главного – лишь эта религия истинная, потому что, не смотря на все чудовищные “косяки”, она единственная провозглашает Имя, проповедует по домам и… а ведь, пожалуй, это и всё… Но ведь никто больше этого не делает! Хотя постойте… Но ведь только благодаря ей, родной, ты узнал истины о состоянии мертвых, о будущем Рае, о выкупе, ну и т.д. В конце-то концов, должны же христиане быть как-то организованы, если не Свидетели Иеговы, то кто? Какими бы они ни были, а ИДТИ то больше НЕКУДА. Убедив себя такими доводами, можно успокоиться и протянуть еще несколько лет, а то и десятилетий.
Но ситуация в организации не меняется, точнее не меняется к лучшему. Лично мне кажется, что в последние годы так называемая тенденция к упрощению (которая неплоха сама по себе) перешла в деградацию. И вот у нашей некогда самой читающей религии в мире (только успевай за периодикой) уже есть собственное телевидение. Докатились… Многие передачи напоминают мне шоу Елены Малышевой. Полуголодным детям Африки и Азии особенно бы понравилась программа с выбрасыванием хлеба в урну. Внушая Свидетелям, что надо как можно дальше дистанцироваться от мира, BROADCASTING буквально наводнен самыми дешевыми голливудскими клише. Патетичная музыка и красивая картинка, снятая с дрона – прекрасный фон для какой-нибудь мелодраматичной истории… Кажется, я отвлекся.
Так вот ТОРГИ. Когда сил торговаться с собой больше нет, а до признания неизбежного еще далеко, начинается ДЕПРЕССИЯ. Это перманентное состояние многих думающих и совестливых Свидетелей, которое часто переходит в клинические формы. Можно остаться в нем, а можно и дойти до финала. ПРИНЯТИЕ. И вот тут тоже весьма интересно. Можно принять неизбежное и уйти. А можно остаться, ведь так много было поставлено на карту. Организация построена так, что реализоваться правоверному члену можно только в ней, причем в любой сфере. Если ты уходишь – теряешь все: положение и почет, если ты был “при погонах”, семью, если родственники Свидетели, и друзей – это по-любому. Это страшно. И многие просто глушат в себе всеми способами то самое ПРИНЯТИЕ. Есть немало тех, кто зависим от организации материально: спецпионеры, районные, вефильцы. И есть у меня основания думать, что многие из них, кто отдал десятилетия организации, близки к тому самому ПРИНЯТИЮ. Это факт, что подавляющее большинство районных и их жен сидит на антидепрессантах. Но, не имея ни профессии, ни какого бы то ни было опыта, будучи абсолютно неприспособленными к жизни в реальном мире, они просто заложники, еще в большей степени, чем остальные. Заложники-приспособленцы.
Но ПРИНЯТИЕ может быть и другим. Ты можешь осознать, что ты был обманут. Это неприятно – ведь нам нравится думать о себе, что мы из тех, кого не проведёшь. Что твоя жизнь была основана на иллюзиях, как чудаковатых и безобидных, так и просто опасных. И то, что на все важнейшие вопросы можно найти ответы, которые уместятся в 16 страничном буклете с картинками – одна из таких иллюзий. Это принятие-прозрение не из приятных, и дается нелегко. Это, как если бы ты выпрыгнул из самолета и вертелся в воздухе, не в силах понять и различить известные тебе ориентиры и осознать свое положение в пространстве. Я уже предвкушаю, как правоверные Свидетели используют этот пример против меня: вот что, дескать, бывает, когда покидаешь самолет-организацию и прыгаешь навстречу сатанинскому миру ну и т. д. Только вот самолет этот, похоже, летит уже с почти опустевшими баками и управляется пилотами-дилетантами.
Суть того, что я хотел сказать в следующем: нам кажется, что уходить надо обязательно КУДА-ТО. «Если здесь все так плохо и неправильно, найдите и покажите нам, где правильно и хорошо. Ааа, не можете! Вот видите, ИДТИ НЕКУДА». Для меня эта схема больше не работает. Потерял ли я ориентиры? Какие-то возможно да. Знаю ли я, куда двигаться дальше, скажем так, в религиозном отношении? Нет. Я не знаю, как дальше представлять себе будущее и вечность. Но для меня это не повод оставаться в системе. Я понял вещи, которые просто не смогу, если так можно выразиться, распонять обратно.
Любимый Свидетельский аргумент против «отступничества»: они только разрушают и ничего не предлагают взамен. А что бы вы хотели получить? Очередную новую религию? Альтернативную “Сторожевую Башню” и BROADCASTING? Если бы такое происходило, то отщепенцев тут же обвинили бы в том, что они просто хотят власти и “увлечь учеников за собой”, что они горды и самонадеянны, пытаясь создать новую религию вопреки уже существующей истинной, что они еретики, и занимаются сектантством. Поэтому будут “отступники” что-то предлагать взамен или нет, это ничего не изменит. Этот «аргумент», который я так часто слышал, просто уловка.
Теперь, наверное, нужно рассказать подробнее, что подвело меня к “прыжку”. Ощущение, что что-то не так, появилось у меня уже очень давно, я жил с ним несколько лет. Я постоянно слышал глупости, и далеко не всегда безобидные, со сцены. Но это все можно списать на несовершенство ораторов, ладно. Все чаще и чаще я читал в журналах, то, с чем я просто не мог согласиться. Я приведу лишь один пример из «Сторожевой Башни» за 15 апреля 2012 года (стр. 12, абз.17, «Предательство — зловещий признак последних дней!»):
Конец цитаты, что называется. Исключенный парень признает, что вернулся, чтобы вернуть общение с семьей. Вот его мотив, а Бог здесь на каком месте? Так что это, как не шантаж? И ладно это был бы просто его взгляд на ситуацию. ОСБ опубликовало это, а значит разделяет.
В последнее время, я вообще наблюдаю чудовищную тенденцию в отношении исключенных детей. На BROADCASTING вышло уже два ролика на эту тему. В обоих показана следующая ситуация: мать занимается повседневными делами, раздается звонок – она видит, что вызов от ее исключенного ребенка – немного поколебавшись, мать решает не брать трубку. Откуда ты знаешь, зачем звонит твой ребенок? Может он в беде, может он звонит из больницы, в последние минуты жизни, услышать мамин голос, или попросить помощи? Сможешь ли ты себя простить, если через пять минут после звонка ребенка, который ты проигнорировала, с незнакомого номера тебе позвонят сообщить казенным голосом, что твоего сына или дочери больше нет? Или даже здесь включится ОСБ-шное двоемыслие: “своим греховным поведением наш сын/дочь принес нам столько горя, ведь он отдалил нас от себя, и даже в последние минуты его жизни мы не могли быть с ним рядом и держать за руку”? Если раньше взрослого исключенного ребенка, который живет отдельно, не рекомендовалось принимать назад, в родительский дом, только если он не стал инвалидом (спасибо хоть за эту поблажку), то теперь, как я понимаю, живущих с родителями взрослых детей, если их исключили надо попросту выгонять из дома.
Мне вспомнилась одна занятная история (иногда внутренние правила ОСБ могут затронуть не имеющих к Организации никакого отношения людей): в нашем собрании много лет служила пионером замечательная сестра предпенсионного возраста. Она работала на заводе крановщицей и служила на износ, буквально жертвуя здоровьем. Служение было для нее всем. Она жила в квартире с сыном не-Свидетелем, его гражданской женой и их ребенком, своим внуком. Так вот однажды всем собраниям России пришло письмо на тему: что-то вроде “О возвещателях, которые допускают, чтобы в их доме родственники занимались блудом”. Логика письма была такая: если владельцем жилья являешься ты, сношаться в твоем доме могут только люди, у которых есть штамп в паспорте. Т.е. ты не можешь, например, положить спать в одной кровати твоего, скажем, дядю, если он приехал погостить со своей спутницей, с которой не расписан. После получения этого письма, серьезно рассматривалась пригодность и примерность вышеупомянутой сестры, сын которой уже много лет жил гражданским браком и имел в этом браке ребенка лет 5-6. Среди прочего ей советовалось, если она дорожит своим полновременным служением, рассмотреть возможность выгнать сына и внука.
Я не мог найти библейское основание для такого явления, как «некрещеные возвещатели». Это неминуемый этап перед крещением, а еще кандидат должен иметь участок, быть записанным в Школу, давать комментарии на встречах. Откуда взялись эти барьеры на пути к посвящению Богу? Их никак нельзя обойти, а самое главное, как их обосновать по Писанию? Я ловил себя на мысли, что, если какой-нибудь возвещатель меня об этом спросит, мне просто нечего будет ему сказать.
Будучи старейшиной, я участвовал в рекомендациях братьев на назначения служебными помощниками и старейшинами. После прочтения библейских требований из послания Тимофею и Титу мы сравнивали, насколько кандидат им соответствует. Потом наступал следующий этап, доставалась «Карточка собрания для отчетов возвещателей» этого брата, а если он женат, то еще и его супруги, и тщательно анализировалась. Если его/их служение представлялось недостаточно активным, его не рекомендовали, несмотря на соответствие БИБЛЕЙСКИМ требованиям, в которых, кстати, ни слова не говорится о проповеди. Я думаю, Писание не молчало бы об этом, если б это было так принципиально важно. Таким образом, в буквальном и переносном смысле бюрократическая карточка ложилась поверх Божьего Слова. Однажды на встрече старейшин я поделился своим непониманием этой ситуации с районным надзирателем. На меня смотрели, как на опасного идиота. Дескать, ты же все прекрасно понимаешь, чего прикалываешься?
Я не мог найти основание для правовых комитетов, в которых неоднократно участвовал. За библейское основание исключения из собрания берется 5 глава 1 Коринфянам. Но то письмо было адресовано всему собранию: мужчинам, женщинам – всем коринфянам. Они все, зная ситуацию с тем мужчиной, должны были сами принять решение с ним не общаться, именно за их медлительность в этом вопросе их и журил апостол Павел. И именно все члены коринфской общины, спустя всего несколько месяцев, видя раскаяние этого брата, должны были его принять обратно. Какое это отношение имеет к судебной системе Свидетелей Иеговы, – задавался вопросом я.
Человеку внушается, что в случае, если он серьезно согрешил, он не может рассчитывать на прощение Бога, как бы он ему не молился, если не встретится с правовым комитетом. Но разве это не напоминает католический и православный институт исповеди? Только в этих, самых матерых, по мнению Свидетелей, составляющих Вавилона Великого это намного более гуманно. Там ты можешь рассказать то, что захочешь и сколько захочешь. У католиков это еще и анонимно, в специальной кабинке. На комитете тебя заставят вывернуться наизнанку, рассказать все мыслимые и немыслимые интимные подробности трем, как минимум, очень заинтересованным как раз в “интиме”, мужчинам. Они потом, в большинстве случаев, не смогут отказать себе в удовольствии поддаться искушению, рассказать, в неформальной обстановке, те самые подробности, своим коллегам по цеху и женам. Когда человека исключают или порицают, все обычно уже знают за что. Тайны исповеди, на которую, при случае, так любят сослаться Свидетели, попросту не существует.
Все эти и многие другие вопросы без ответов копились в моей голове, достигая критической массы. И тогда я вспомнил, как на заре моей свидетельской юности один брат рассказывал мне о бывшем члене руководящего совета Реймонде Френце и его «Кризисе совести». Мое первое знакомство с этой книгой состоялось, когда я служил спецпионером. Всегда очень любил заходить в книжные магазины. В одном из них я увидел эту книгу, о которой уже слышал раньше. Дрожащими руками я взял ее с полки и стал листать. Тогда я думал, какой же все-таки мерзавец этот Френц. Наверняка амбициозный гордец облажался, а когда его выперли, стал выносить сор из избы и поливать грязью святое. Даже название его книги я понимал тогда неправильно. Мне казалось, что в кризисе совести он обвиняет Свидетелей. Книгу я, конечно, поставил на место, преисполненный праведного гнева.
Реймонд Френц – самая ненавидимая апологетами ОСБ фигура. В одном ролике на YouTube молодой Свидетель на камеру сжигает его книгу, тут без комментариев… Его можно сравнить с оруэлловским Голдстейном. Согласно книге «1984», «Голдстейн, отступник и ренегат, когда-то, давным-давно (так давно, что никто уже и не помнил, когда), был одним из руководителей партии, почти равным самому Старшему Брату. А потом встал на путь контрреволюции, был приговорён к смертной казни и таинственным образом сбежал, исчез».
Любая тоталитарная система – политическая, религиозная и т.д. – строится по одним и тем же принципам. Они блестяще описаны в «1984». Я удивляюсь, как ОСБ до сих пор не ввело двухминутки ненависти в отношении «отступников» и Френца в первую очередь. Они бы прекрасно вписались в еженедельную программу встречи «Христианская жизнь и служение». Очень возможно, что это просто вопрос времени. Пока ОСБ успешно использует тактику замалчивания. Большинство Свидетелей о Реймонде Френце никогда не слышало.
Спустя годы, достигнув критической массы, я вспомнил об этой книге, «Кризис совести». Я хотел разобраться, что происходит и начал читать. Я настраивал себя на чтение критическое – не хотел, чтобы он стал для меня учителем, который льстил бы слуху и говорил мне то, что я хочу услышать. Начав читать, я не мог оторваться, книга захватила меня подобно самому остросюжетному детективу. И я понимал, что все это ПРАВДА. Если бы меня заставили прочитать это спустя год, два, пять лет после крещения, я бы не поверил. Такого просто не может быть – навет и клевета! Но проведя в ОСБ пятнадцать лет, я верил каждому слову, потому что я сам уже все это видел, я знал, он не выдумал ни слова в том, что написал. Но критический настрой еще не покинул меня полностью.
Две главы вызвали во мне особую реакцию. Это главы, посвященные Имени и крови. «Ну давай, дедушка, – думал я, – критикуй, критикуй, да не перестарайся. Вот что ты сможешь мне здесь сказать?!». Как жестоко я обманывался! После главы о крови я был очень зол на себя. «Ты просто осел! У тебя же медицинское образование и хваленый красный диплом! Как ты мог этого не понимать!?» Ощущение от прочитанного напоминает следующее: сначала ты подспудно догадывался о чем-то, но никак не хотел в это верить (например, что жена тебе изменяет). И тут ты получаешь факты, от которых уже нельзя отмахнуться, как бы ни хотелось. Ты просто вынужден принять неизбежное. И тогда все сходится. Наступает момент истины. Двоемыслие для меня уже не работало. Я понял то, что уже никогда не смогу перемотать обратно. Тем не менее, я предпринял попытку. Еще раньше на сайтах апологетов ОСБ, например, «Антибиотик», я встречался с критикой Френца, даже с таким понятием как «френцизм». Но тогда я эти статьи не особо читал, так как не было необходимости. Как только я начал читать Френца, я решил, что потом обязательно статьи его оппонентов тоже прочитаю, чтобы познакомиться с другой точкой зрения. Прочитал. Эти статьи лишь укрепили уверенность, что назад пути у меня больше нет.
Кризис совести. Для меня он, прежде всего, заключался в том, что я больше не могу быть старейшиной. И я не могу больше проповедовать, я не хочу рассказывать людям то, во что больше не верю сам. Осознание этого пришло ко мне весной 2016-го.
В это же время я начал делиться этими мыслями с близкими друзьями, об одном из них я уже коротко упомянул. Мы и раньше не стеснялись в узком дружеском кругу вести “диссидентские” разговоры. Но теперь они уже выходили на новый уровень. Друзья начали читать Френца. Летом 2016-го у всех нас назрело убеждение, что оставаться мы больше не можем. Роковое “НЕКУДА ИДТИ”, которое держит в тисках многих Свидетелей, уже больше не могло удерживать нас. Но мы не собирались становиться отступниками. Нашим желанием было просто, что называется, «по-тихому свалить» (я извиняюсь за сниженную лексику). План был таков: мой друг с женой (которая была во всем солидарна с нами) должны были в сентябре переехать по семейным обстоятельствам в другой город, они хотели просто потеряться таким образом; я решил тоже доходить до сентября, чтобы не привлекать внимания к нам и дать им спокойно уехать. В июне я сложил с себя обязанности старейшины.
Летние месяцы 2016-го стали нашей “лебединой песней” в собрании. В это время одна пожилая сестра, из группы, которую я раньше проводил, умирала от рака, ей нужна была всяческая помощь. Мы с друзьями решили сосредоточиться на этом. В нашем собрании служили две пары спецпионеров. Когда возникла необходимость отвезти слабеющую сестру на очередное обследование, я решил обсудить ситуацию с тем спецом, у которого была машина, я надеялся, что он и вызовется это сделать. Он сказал мне буквально следующее: “Но ведь в понедельник братья работают, так? А кто не работает, тот служит. Сестра пенсию получает? Так может она вызовет такси?”. Я за 15 лет повидал многое, но с такой черствостью столкнулся впервые. Я служил спецпионером 5 лет и прекрасно знаю, как они служат, и, что совместить доброе дело с “проповедью” не составило бы труда (буклетики, звоночки и смсочки интересующимся, детям из собрания и т.д.). Сестре становилось все хуже, она жила в частном доме, где туалет был на улице, пользоваться она им уже не могла. Однажды придя к ней, я увидел детский маленький металлический горшок. Она пользовалась им. Когда я представил это, сердце просто сжалось, человек даже в такой ситуации имеет право на то, чтоб сохранить достоинство. Я знал, что в медтехнике продается специальный прикроватный туалет для таких случаев. Сестра нуждалась в уходе. Мы решили сообщить старейшинам и организовать специальную встречу по ее вопросу. Она была очень формальной. Наш координатор, бюрократ до мозга костей, председательствовал, хотя едва ли знал ситуацию. Было сказано много слов, предложено организовать дежурство. Дальше слов и пары визитов дело не пошло. Когда наши “пастыри” пришли навестить ту сестру, их больше интересовал вопрос, читает ли она Библию и ежедневный текст, они распечатали ей “Ежедневник” в крупном шрифте до конца года (дожила она только до 2 сентября). Горшок по-прежнему использовался по назначению. В итоге мы нашей компанией просто скинулись втроем и купили то, что было необходимо. Перед смертью эта сестра отдала свои “похоронные” вышеупомянутому спецпионеру. Он организовал похороны и произнес, говорят, такую речь в Зале Царства, что рыдали все, включая мужчин.
Постепенно становилось ясно, что тихо уйти нам не дадут. Объявление о том, что я не служу больше старейшиной, делали таким тоном, каким Левитан объявлял о начале войны. Ни слова благодарности, а ведь мое назначение длилось больше девяти лет. И вот в самом конце августа мы пришли на нашу последнюю встречу, на следующий день мои друзья уезжали. Они тепло попрощались со всеми: объятья, подарки, – никто не знал, что они не просто уезжают. Придя со встречи, мы открыли шампанское. Конечно, у нас среди Свидетелей оставалось немало знакомых и друзей самой разной степени близости, с большинством из них мы не хотели терять связь, мы не собирались уходить, громко хлопая дверью, писать отречение или что-то в этом роде. Нас вполне устраивало оставаться Свидетелями формально.
В сентябре у меня был отпуск. Несколько месяцев назад тяжело умерла моя бабушка. Мама, которая за ней ухаживала, была измотана, и я повез ее к родственникам за границу. В октябре у меня была командировка в одну из кавказских республик. И вот в начале ноября, я, наконец, окончательно вернулся в родной город. И тут началось самое интересное. Я узнаю, что на встрече в местных потребностях говорили о том, что собрание подверглось массированной атаке со стороны отступников, бывших старейшины и служебного помощника (мой друг имел это назначение), что мы своими разговорами смущали неутвержденные души и подрывали авторитет самого раба. Ведется расследование, и всех призывают сообщить об известных им подобных фактах. Это я проглотил.
Дальше – больше. Собрали порядка десятка людей, с которыми мы общались наиболее близко, и уже, называя наши имена и фамилии, запретили общаться с нами. Тут я не выдержал и, связавшись с “пастырями”, потребовал объяснений. У меня состоялся прелюбопытный разговор с ними, в ходе которого выяснилось еще немало интересных подробностей. Среди прочего я узнал, что эти люди отслеживали мою частную переписку в Скайпе. Еще осенью 2014 года я с группой Свидетелей оказался в Финляндии. Там мне надо было срочно с кем-то связаться, и я попросил у одного брата планшет, чтоб через WI-FI выйти в Скайп. Каким-то образом ему остался доступен мой аккаунт – то ли я забыл из него выйти, то ли, как они сами объясняют, они обновляли Андроид, и произошел откат к ранее введённому паролю, не суть. Этот брат, кстати, бывший разведчик, убеждаюсь еще раз, что бывших не бывает. Он и его сын, старейшина и спецпионер, вместо того, чтобы выйти из моего аккаунта и зайти по-новому уже в свой, стали активно работать с моей перепиской. В итоге сынок (имя этого “человека” Александр Червеченко), который “служил” спецпионером в другом городе, скопировал переписку и передал ее одному из наших местных старейшин, бывшему милиционеру, кстати, сопроводив таким комментарием: “Его сообщения странные, в них чувствуется отступнический душок, помогите братишке (именно так, “братишке”) он видимо ослабел”.
Когда я пришел на встречу со старейшинами моего собрания и спросил, на каком основании меня обвиняют в отступничестве, мне под нос сунули мою распечатанную переписку. Сказать, что я был в шоке, значит ничего не сказать. Но что же в этой переписке такого, что она привлекла столько внимания? Там я с другом обсуждаю видеофильм ОСБ, посвященный столетию Царства, мы делимся тем, что нам понравилось, а ЧТО НЕТ в этом фильме. Мне объяснили, далее цитата: «Иегова – это Отец, Организация – это Мать, а Иисус – это Царь” (видимо это новый символ веры Свидетелей Иеговы – за что боролись на то и напоролись, очередная Троица, которая так ненавистна Свидетелям). Так вот, такими разговорами, самим фактом того, что я смею критиковать то, что дает Организация-Мать, я позорю ее и себя, а ведь она меня в духовном отношении вырастила и вскормила.
Я просто не могу не написать несколько слов о культе Богини-Матери в современной теологии Свидетелей Иеговы (пожалуйста, вот вам готовое название диссертации для какого-нибудь религиоведа). Это учение о том, что Организация – это Мать, не так сильно выражено в печатных источниках ОСБ, оно скорее сродни устному народному творчеству. Тем не менее, оно занимает прочное место в религиозном мировоззрении многих Свидетелей. Настолько прочное, что многие Организацию-Мать чуть ли не персонифицируют. Один районный в речах называл организацию “мамочкой, которая нежно заботиться о нас”. Архетип Матери – один из самых древних и устойчивых, он сопровождает человечество с колыбели от библейской Астары до католической Девы Марии и православной Богородицы, нашей русской Родины-Матери, которая зовет. Свидетели Иеговы оказались не менее подвержены этому архетипу, чем остальные. У них Организация – это Мать, которая дает, заботится, взращивает и вскармливает. К ней относятся с не меньшим благоговением, чем к Отцу. За мать дети готовы “порвать” любого, недаром это самое сильное оскорбление. Свидетели также болезненно реагируют, когда кто-то критикует их Мать. Но на самом деле это “учение” о Матери, не что иное, как идолопоклонство и богохульство, и я стал отступником от этого “учения”.
Будут “отступники” что-то предлагать взамен или нет,
это ничего не изменит
Вернёмся к моей встрече с “пастырями”. Я сказал, что считаю возмутительным и неприемлемым тот факт, что моя личная переписка была передана третьим лицам, что это попросту незаконно (статьи 137,138 УК РФ). Они только посмеялись. Я спросил их, считают ли они приемлемыми подобные методы, копание в грязном белье. “А почему бы и нет?”, – сказал мне один “пастырь”. А другой решил воспользоваться возможностью подловить меня на слове: “Так значит, ты признаешь, что у тебя грязное белье?!”. Они вспоминали потом разговоры, которые мы вели в кругу друзей. И хотя мы всегда старались быть предельно осторожными, учитывать чувства и совесть других, кому-то эти разговоры казались крамольными. Я понял, что они уже очень хорошо обработали тот наш круг общения, который остался в собрании, и все наши друзья нас сдали и охотно давали показания. Однако, ничего конкретного у них на меня не было, на правовой комитет вызвать они меня не могли, но заверили, что обязательно во всем разберутся и ведут расследование. Тем не менее, ярлык отступников на нас они уже наклеили, объявив нас таковыми перед всем собранием, перед людьми, которые уважали, ценили и любили нас, перед людьми, которые так легко от нас отреклись…
Я понял, что ОСБ нужны отступники. Как любой тоталитарной системе ей нужен внешний враг, чтобы теснее сомкнуть ряды. На мой взгляд, есть и другая причина. Когда человек покидает собрание сам, не из-за какого-нибудь греха, это вызывает вопросы, и серьезные. Тем более, если он был в собрании давно, тем более, если занимал ответственное положение. Такому человеку нельзя дать просто уйти, и оставить ему возможность ответить на вопросы, которые неизбежно станут ему задавать. Такого человека необходимо демонизировать, сделать “отступником”, даже если сам он этого не хотел. Ему, как правило, начинают приписывать дурные мотивы, всячески намекать, что истинная причина его ухода наверняка не идеологическая, а чисто плотская, распускать о нем компрометирующие слухи и сплетни. Человека просто вынуждают защищаться, провоцируют вступиться хотя бы за свое доброе имя. И когда он начинает, например, что-то публиковать или рассказывать, стремясь донести правду, на него тут же набрасываются: “Ну вот, мы же говорили, что он отступник! Ну почему, если они разочаровались в своей религии, не могут просто тихо уйти, зачем же “поливать грязью” своих бывших соверующих?!”. Да потому, что вы буквально вынуждаете делать нечто подобное. Вам это нужно, вам нужны именно такие “отступники”. Только такие отступники безопасны, потому что запуганная паства не будет с ними общаться, задавать вопросы и выяснять, что случилось. Они лишний раз убедятся, как страшно покидать лоно Матери – сразу становишься чудовищем, которым в пору пугать детей. И сейчас таким “отступником” поневоле сделали и меня.
О друзьях
Мои друзья и знакомые разделились на несколько категорий. Некоторые из самых близких, имея те же предпосылки что и я, прочитав Френца пришли к одному убеждению со мной. О них я уже писал выше. Другие, это скорее знакомые, мгновенно уверовали во всю историю о “подрывной деятельности”, сочинённую “пастырями” и охотно дают теперь показания. И о них я писал. Наибольший интерес представляют следующие две категории. Друзья, позиционирующие себя как толерантные (за что я им, безусловно, благодарен). Когда я сказал одному моему другу, что общаться со мной теперь “опасно” и может очень негативно отразиться на репутации, он заверил меня, что его это не смущает и что он не видит проблемы в том, что, как он выразился, “ты пошел дальше, а я остался, ну или наоборот”. Некоторые другие выразили подобную позицию.
Самая интересная категория – это близкие друзья, с которыми я общался больше десяти лет, у которых есть немало вопросов к ОСБ, и, тем не менее, они заняли непримиримую позицию по отношению ко мне, это делает дальнейшее общение невозможным. Они уверены, что проблема во мне, и не хотят слышать никаких доводов и аргументов. На их примере я понял одну интересную вещь. Я задумался вот над чем: они уверены, что спасение возможно только в ОСБ, их расстраивает то, какую позицию я занял, они переживают за меня и мое вечное будущее. Так почему они не хотят мне помочь? Вникнуть во все то, во что вник я. Прочитать те материалы, которые я читал, с целью найти там слабые места и подобрать контраргументы, чтоб я опомнился и вернулся в лоно? Ведь это же самый лучший способ меня “спасти”! Никто этого делать не стал. И причина этому одна – СТРАХ. Они чуют, что, если вникнут в это, их ждет неминуемое прозрение. Страх перед этим пересиливает любовь ко мне. Это как смотреть на тонущего друга, но бояться войти в воду, потому что здесь страх становится сильнее любви.
В сухом остатке
Вот и вся история. Хотелось бы теперь подвести некоторые итоги. Почему я вообще стал Свидетелем, как это получилось? Я много об этом думаю. Кажется, играет роль то, что мое первое знакомство с ними состоялось в начале девяностых. Это особая пора в истории Свидетелей Иеговы в России – тогда в организацию приходило много искренних людей, настоящих энтузиастов. Ты смотрел на них и верил им, ты видел, что они действительно живут тем, о чем говорят. Ты буквально заражался этим энтузиазмом. Во многом на этой волне я и пришел.
Как я отношусь к Свидетелям Иеговы сейчас? Я, еще будучи в собрании, перестал считать их особенными. Хотя сами Свидетели все время пытаются это подчеркивать – они самые счастливые, самые честные, самые трудолюбивые, у них самые крепкие семьи и. т. д. Эту мысль о собственной исключительности я считаю вредной и разлагающей, она только побуждает самовосхваляться и смотреть на других свысока. К тому же это просто неправда. Собрание Свидетелей Иеговы из 100 человек – обычная произвольная статистическая выборка. Среди них немало хороших людей, как и среди сотни человек, едущих вместе с вами в трамвае или летящих в самолете. Среди них есть и откровенные мерзавцы. И кажется мне, что отдельные отрицательные стороны личности могут развиваться в ОСБ лучше, чем в какой-либо иной среде. Например, это стремление переложить бремя ответственности за принятие решений на Старшего Брата, желание выслужиться перед боссом и получить бонусы, умение с легкостью предавать, если тебя убедили, что так надо. ПРЕДАТЕЛЬСТВО – ЭТО ПРЕДАННОСТЬ. Неплохой лозунг для ОСБ. Могу перечислять и дальше, но что-то не хочется.
Что меня по-настоящему возмущает, так это лицемерие и двойные стандарты. Свидетели очень любят ссылаться на Конституцию, особенно на 28 статью, о свободе вероисповедания. Нас даже поощряли приобрести Конституцию, прочитать и носить ее с собой в служение, чтобы при случае на нее можно было сослаться. Но против меня самым грубым образом нарушили 23 статью, о неприкосновенности частной жизни. И это, например, «пастырей» моего собрания и «человека», который в этой переписке копался и передал ее, ничуть не смущает. Конституцию мы любим и чтим выборочно, а в борьбе с мыслепреступлениями и выявлением инакомыслящих вообще все средства хороши.
Иногда мне кажется, что обработка ОСБ глушит в человеке даже естественное, безусловное, данное Богом каждому по умолчанию ощущение добра и зла. То, как поступили с нами, то, как люди готовы отказаться от своих детей, наводит меня на мысли об этом. Конечно, так происходит, только если человек позволяет это с собой сделать. Свободу выбора и ответственность за нее никто не отменял, как бы некоторым не хотелось.
Еще пару мыслей о двойных стандартах. В служении люди часто говорят Свидетелям примерно следующее: “Мне дорога моя религия, в ней меня воспитали, и я не собираюсь ничего менять”. Обычно, более-менее грамотный проповедник отвечает: “Мы не призываем вас ничего менять и ни отчего отказываться, а только рассмотреть факты, и библейские принципы. Если в ходе такой проверки вы убедитесь еще больше, что ваша религия истинная, это только укрепит вашу веру. А если нет, разве неправильно было бы узнать правду?”. Порой это срабатывает и человек, который не собирался ничего менять, становиться Свидетелем. Но второй раз эту штуку с “проверкой” ему уже провернуть не дадут. Сомневаться в единственной истинной не допустимо. Правда, периодически, в публикациях мелькают мысли о необходимости «проверки своих убеждений». Чаще всего эти мысли адресованы молодым людям, которые выросли в семьях Свидетелей. Дескать, не принимайте все на веру, убедитесь, что это правда. Но как призывают делать эту “проверку”? По публикациям Свидетелей Иеговы. Если внешние отзывы, то только положительные и хвалебные, публикации сами же их найдут и процитируют. За объективную информацию принимается только та, где хвалят СИ. Приняв эту веру однажды, тебе никогда уже не позволят критически проверить ее.
Еще я замечаю, что Свидетели Иеговы перестали применять к себе принцип Христа “ПО ПЛОДАМ”, но они очень активно продолжают использовать его в отношении своих религиозных оппонентов. Если же какие-то вопиюще неправильные вещи происходят в Организации, они всегда сводятся к человеческому фактору. “Это же люди тебя обидели/обманули/предали/вытерли ноги/унизили/ и т.д. (нужное вставить), а не Бог, да организация состоит из несовершенных людей”. Конечно, в каждом стаде есть паршивая овца. Но у Свидетелей Иеговы некоторые отрицательные моменты давно превратились в тенденции и носят системный характер, но продолжают списываться на пресловутый человеческий фактор. Ведь это же ненормально, например, что здравомыслящий, адекватный старейшина — это исключение, редкость, а не норма?
Что касается уникальных для Свидетелей учений, таких как отказ от крови и праздников, или акцентирование внимания на Божьем Имени, мне кажется, все это носит элемент искусственности, и служит цели придать Свидетелям черты особенной, отличающейся от остальных христианских конфессий религии, без них это была бы просто очередная протестантская группка.
Этот злой мир просто воспользуется вами и потом выкинет, как пластиковый стаканчик. В реальности я вижу, что происходит как раз наоборот, использует людей именно организация
Мне кажется, что сейчас в России, когда Свидетели Иеговы активно проповедуют более четверти века, происходит некоторый отток. И это удел, прежде всего, людей искренних, ревностных, которые действительно отдали организации, думая, что отдают Богу, самое лучшее. Они посвятили ей молодость, положили на алтарь, ради нее, образование и карьеру, возможность создать семью. Что происходит с ними, если они начинают сомневаться в идеалах своей юности? Если они уже не в силах или не могут тянуть лямку полновременного служения или иных “теократических” обязанностей? Им даже не скажут спасибо, как не сказали мне, проведшему в полновеременном служении 11 лет (из них 5 в специальном), прослужившему 9 лет старейшиной. Как не сказали сестре в нашем собрании, когда она прекратила 19-летнее пионерское служение и приобрела ярлык “слабенькой”, подверженной влиянию “отступников”, т.е. нас. Свидетели очень любят наглядный пример с одноразовым стаканчиком. Дескать, если вы не посвятите себя служению, то этот злой мир просто воспользуется вами и потом выкинет, как пластиковый стаканчик. В реальности я вижу, что происходит как раз наоборот, использует людей именно организация.
При этом я не прогнозирую массового ухода, кризиса численности в организации. Большинству в ней вполне комфортно – тому большинству, которое не особо-то и напрягается: 2 раза в неделю ходит не без удовольствия на встречи, теперь это вообще милое дело стало – телевизоры поставили и ролики красивые крутят – загляденье. Большинству, которое сдает отчет 10-12 часов. Они не выгорают, тлеют потихоньку. Сложные богословские вопросы перестают их интересовать, им уже давно все объяснили, они поняли. Они знают, что надо делать: ходить на собрание (это в первую очередь), сдавать вовремя отчет, проводить семейное поклонение (теперь это можно делать, тупо смотря вместе BROADCASTING), и ждать с минуты на минуту Армагеддона. Да и еще, конечно же, не сомневаться нисколько в учениях “верного раба”. А многие находят здесь просто социальную реализацию. И милые бабушки – божьи одуванчики, которые составляют костяк организации, и золотая молодежь, которой есть где потусить. Мужчины, многие из которых работают в обычной жизни сантехниками, плиточниками, сторожами, дворниками, имеют возможность дважды в неделю преображаться, надев костюм (который рядовой гражданин надевает, обычно два раза в жизни на свадьбу и похороны). И не просто посидеть при галстуке, так еще и выйти на сцену и чего-нибудь сказать. С функцией социализации граждан и развития в них коммуникативных навыков ОСБ справляется хорошо. Граждане довольны. Я желаю им в этом всяческих успехов!
Что, мне кажется, можно прогнозировать, так это закручивания гаек и роста нетерпимости к инакомыслию и сомневающимся. Конечно, у организации существует доктринальный кризис. Царство успешно правит уже 103 года, но почему-то не торопится перейти к земным делам. Поддерживать высокий градус ожидания конца становится все сложнее, еще лет 10 назад нам говорили, что мы живем уже не в последние дни, а в последние дни последних дней. Что делать с этим пресловутым “поколением”, жизнь которого пересекалась с поколением, жизнь которого пересекалась с поколением… Внятных ответов не будет, потому что их нет в природе. Будет просто очередное новое понимание, и “блажен кто схавает”. Остальным придётся туго, либо давить сомнения в глубины разума, либо… Тема, которая сейчас звучит как лейтмотив, это тема преданности организации. В вышеупомянутых условиях она приобретает все большее значение. Последняя песня, которую я слышал на BROADCASTING, была как раз о преданности. Мне порезала слух строчка:
Ни враг, ни правитель, ни друг, ни семья награды не смогут отнять у меня.
Цинизм этого просто поражает – автор не стесняется ставить в один ряд желающих отнять награду у Свидетеля врага, правителя, друга и семью. По-моему, это уже какая-то истерия.
Впрочем, строить прогнозы дело неблагодарное. Поживем и увидим. Когда человек пишет историю подобную этой, – я сам таких немало прочитал за последнее время, – его очень хочется спросить: а что же дальше, ну вот ты ушел и что? Во что ты теперь веришь? Кем ты стал? Атеист, агностик, внеконфессиональный христианин, ушел в другую религию? Как ты видишь дальше свою жизнь? Если бы эти вопросы задали мне, я, пожалуй, не нашел бы внятных и простых ответов. Может это и к лучшему. Я могу сказать, что во многом мне стало легче, свободнее. И хотя я не имею больше былой религиозной “стабильности”, я об этом не жалею. То, что ты пока не знаешь куда идти, не означает, что ИДТИ НЕКУДА.
P.S.
С тех пор как я все это написал, прошло уже немало времени. Я продолжал формально оставаться Свидетелем Иеговы и поэтому не торопился эту историю публиковать. И вот на днях мне позвонил Виталий Шевцов, чтобы, как он выразился, “пообщаться со мной в правовом поле”. Я, разумеется, столь любезное предложение отклонил. А сегодня поступил еще один звонок, меня проинформировали о моем исключении. Не перестаю удивляться безграмотности этих людей, они не следуют даже своим сектантским правилам, которые им без конца вдалбливают на различных встречах и “школах”. Если это было приглашение на правовой комитет, Шевцов, который мне звонил, по протоколу должен был сказать следующее: “Я звоню тебе по громкой связи, рядом со мной брат такой-то, мы приглашаем тебя на заседание правового комитета, против тебя выдвинуты такие-то обвинения”. Вместо этого он что-то промямлил про желание пообщаться в “правовом поле”. Уже одно это делает их решение совершенно не легитимным, по их же собственным понятиям.
Последний раз я общался с ними в конце ноября, и вот в августе они сподобились меня исключить, уверен никаких новых фактов и доказательств у них нет. Просто недавно было посещение районного, который, видимо, дал им по шапке за то, что в собрании так много неактивных, с которыми надо что-то делать. И вот, чтобы я больше не портил статистику, меня исключили.
С этим районным отдельная история. Я писал ему с целью познакомить со своей историей, в последней наивной попытке добиться какой-то справедливости и наказать беззаконников, но он ограничился отпиской.
Вот текст моего письма от 29 декабря 2016 года:
Районному надзирателю, брату Фёдорову Сергею
от брата Сергеечева Антона собрание Ростов-Нагорное
Уважаемый брат Фёдоров Сергей, прослужив в собрании Нагорное 5 лет, я столкнулся с ситуацией, которая, мягко говоря, шокировала меня. По некоторым причинам с сентября 2016 года я не посещаю встречи собрания. Мне стало известно, что спустя некоторое время, как я стал отсутствовать на встречах, в собрании Нагорное на служебной встрече в пункте местные потребности брат Виталий Шевцов сообщил, что, как выяснилось, собрание подверглось «массированной атаке со стороны отступников». Эту же мысль в другом пункте встречи повторил брат Виталий Прилукин. Под отступниками они подразумевали меня и моего близкого друга – брата Липчиу Дмитрия, который также прослужил в собрании Нагорное несколько лет. Брат Липчиу Дмитрий вместе со своей женой в сентябре этого года уехал из Ростова. Также мне известно, что братья Шевцов и Прилукин в личных беседах с некоторыми возвещателями собрания Нагорное предостерегали их от общения со мной и братом Липчиу. Узнав об этом, я связался с братом Шевцовым и потребовал разъяснений, потому что ни мне, ни брату Дмитрию Липчиу никто не предъявлял таких обвинений. В итоге у меня состоялась встреча с тремя старейшинами – Виталием Шевцовым, Виталием Прилукиным и Романом Мирзояном. На встрече я попросил их обосновать столь серьёзные обвинения, на что они ответили, что я и брат Липчиу в личных беседах с возвещателями насаждали отступнические идеи, разрушали веру братьев и сестёр, а также подрывали единство в собрании. Когда я попросил привести примеры, мне привели некоторые факты неформального общения с братьями и сёстрами. Однако каким же именно отступническим идеям я учил и какими действиями я подрывал единство, мне объяснить не смогли, но заверили, что расследование по этому делу ещё ведётся. Кроме того в ходе нашей беседы братья предъявили мне распечатку моей личной переписки в Скайп с братом Липчиу двухлетней давности. Эту переписку они считают неопровержимым доказательством нашего отступничества. И хотя я совершенно не согласен с той оценкой, которую дали этой переписке братья Шевцов и Прилукин, шокирует меня прежде всего то, что эти люди не видят ничего плохого в том, чтобы незаконным образом влезать в личную переписку, тайна которой защищена не только библейскими принципами, но и Уголовным Кодексом РФ (статья 138,137, а также 23 статья Конституции). Я выяснил, что к этому причастны и другие братья, в том числе старейшины. После того, как братья Шевцов и Прилукин начали в собрании вот эту кампанию по борьбе с «отступничеством», некоторые братья и сёстры, которые до этого поддерживали с нами тёплые и доверительные отношения, резко перестали с нами общаться без всяких объяснений, и, как я слышал, убеждены теперь, что мы отступники.
Для меня совершенно очевидно, что против меня и брата Липчиу была развернута клеветническая кампания с целью опорочить наше имя перед собранием и сфабриковать обвинения, по которым нас можно было бы исключить из собрания. Это намеренно было сделано в тот момент, когда мы перестали посещать встречи, так как это самая удобная возможность. В ходе этой кампании братья Шевцов и Прилукин воспользовались своим положением старейшин и прибегли к манипуляции мнением братьев и сестёр, привыкших доверять всему, что делают и говорят старейшины. Кроме того они прибегали к откровенной лжи и искажению фактов.
Я не знал, как мне поступить, и решил посоветоваться с некоторыми знакомыми старейшинами нашего города. Они порекомендовали мне не оставлять так это дело и предложить тебе, как районному надзирателю, ознакомиться с этой ситуацией. Я всё взвесил и решил последовать этой рекомендации. Я считаю, что методы ведения дел, которыми пользуются старейшины Шевцов, Прилукин, а также тот старейшина, который добыл мою личную переписку и передал её по своему усмотрению третьим лицам, представляют угрозу многим братьям и сёстрам. Если ты считаешь это дело важным и готов вникнуть в него, я готов предоставить тебе материалы моего разговора с этими старейшинами, копию той самой переписки, содержание наших телефонных разговоров с Александром Червиченко, передавшим эту переписку, а также готов встретиться и ответить на все возникшие у тебя по этому делу вопросы.
С уважением, брат Сергеечев Антон
А вот его ответ от 02 января 2017 года:
Антон, привет! Спасибо за письмо… и извини, что затянул с ответом – неделя была насыщенная…
Сейчас пока ничего тебе обещать и советовать не буду, нужно ближе и обширней познакомиться с ситуацией (Пр. 18:13)…
Надеюсь вернуться к этой теме, когда буду посещать ваше собрание.
Если будут какие-то вопросы и беспокойства – всегда можешь обращаться.
А пока доверяй Иегове и наберись терпения (Мих 7:7).
С уважением, твой брат, ФС
Аудиозапись от 24 ноября 2016 года встречи Шевцова Виталия, Прилукина Виталия, Мирзояна Романа с Сергеечевым Антоном